«ВЕНЕЦИЯ АМЕРИКИ» В ТЕХАСЕ

«Башня Америк» – символ Сан-Антонио. Сан-Антонио – один из главных туристических городов Соединенных Штатов. Город, по численности населения (чуть больше 1,5 миллиона) в стране занимает седьмое место и второе в Техасе, сразу после Хьюстона. Вторым по возрасту в стране является и городской парк Сан-Педро (так испанцы называют св. Петра). Правда, в период Гражданской войны парк превратили в лагерь для военнопленных. В Сан-Антонио сосредоточен самый крупный мексиканский рынок страны. Здесь присловье Mucho trabajo – poguito dinero («Много работы – мало денег» (исп.)) можно услышать намного чаще, чем даже в Лос-Анджелесе. Еще бы! В этой «маленькой Мексике» свыше 100 мексиканских ресторанов и сувенирных лавок. Но вот зоопарк Сан-Антонио по своей территории – третий в США. Что не мешает там успешно разводить леопардов и африканских львов. Местные жители сказали мне, что самая популярная еда в Сан-Антонио – чёрчс-чикен, в ресторанчике быстрого питания «Чёрчс-чикен». Я-то, по гастрономической наивности, думал, что чёрчс-чикен – цыплята, приготовленные по давнему церковному рецепту, оказалось, ошибаюсь. В 1952 году в Сан-Антонио некто Джордж Чёрч открыли первый такой ресторанчик и назвал своим именем жареную по-особенному курятину – Church’s Chiken . А самый популярный алкогольный напиток штата – водка «Титос». Ее автор Бертито Батлер, родом из Сан-Антонио, но свой алкоголь из желтой кукурузы он создал в столице Техаса, в Остине. Жители бывшей Югославии, по всей вероятности, будут удивлены, что водка эта не в честь Иосипа Броз Тито, правящего СФРЮ 35 лет, а в честь мистера Батлера, которого домашние (сокращенно от БерТИТО) называли Тито. У Сан-Антонио с десяток прозвищ: «Что необходимо помнить», «Место обратного отсчёта», «Речной город», но самый устойчивый – «Венеция Америки».

Статуя св. Антония в Сан-Антонио. Подарок Португалии. 13 июня 1691 года испанские конкистадоры добралась до неизвестной реки. День 13 июня – день св. Антония Падуанского. Недолго раздумывая, воинственные искатели приключений реку назвали Сан-Антонио. Так и произошел в будущем топоним техасского города в честь францисканского монаха. Этот святой родился в Лиссабоне и скончался в Падуе в возрасте 35 лет. Св. Антония обладает широченным спектром покровительства. Он покровитель Лиссабона и Падуи, путешественников и беременных, американский индейцев и пожилых людей… Он защищает бедных и угнетенных, инвалидов и людей, потерявших веру, моряков и свинопасов, рыбаков и лошадей... Пожалуй, его самое знаменитое изречение это «Поступки значат намного больше, чем слова. Слова только учат, а поступки говорят». И коль скоро наше «путешествие по миру с драматургом», напомню знаменитую пьесу бельгийца Мориса Метерлинка «Чудо святого Антония».

Миссия Аламо. Самая известная битва техасской революции – битва за Аламо (23 февраля – 6 марта 1836 года), баталия за техасскую свободу. Миссия Аламо – символ независимости республики Техаса. С 1891 года, каждый апрель в память об этом сражении проводится шумный десятидневный фестиваль. Народу собирается больше 3-х млн. Но тут необходимо совершить небольшой исторический экскурс. Президент Мексики Антонио де Лопес де Санта-Анна поначалу мечтал превратить Мексиканскую империю в Мексиканскую республику. Но став фактически диктатором, его называли «Наполеоном Запада», своими имперскими замашками вызвал мятежи во многих мексиканских штатах. Американцы-поселенцы воспользовались благоприятной ситуацией и всячески оттесняли мексиканские войска из Техаса. Оплотом янки стала миссия Аламо. Санта-Анне удалось захватить миссию и устроить там кровавую резню. Возмездие не заставило себя ждать. Санта-Анну пленил лидер техасской революции Сэм Хьюстон. Фактически, президент Санта-Анна довел собственную страну до того, что мексиканцы потеряли половину территории Мексики. Американцы погибли, защищая Аламо от мексиканцев, а лет через 100-150 мексиканцы заселили Сан-Антонио (63,8 % населения города латиноамериканцы), да и весь Техас, без единого выстрела. Впрочем, один полицейский, по происхождению латиноамериканец, на вопрос, какой он национальности, гордо ответил: «Техасец!».

Национальный исторический парк миссий Сан-Антонио. В отличие от Калифорнии, в которой 21 миссия разбросаны по почти по всему штату: от Сан-Диего и до Сономы, а это 530 км. Миссии в Сан-Антонио тянутся от Аламо до Национального исторического парка миссий всего-то на 20 км. Все пять миссий основаны монахами-францисканцами в XVII, XVIII, XIX веках. Об этих миссиях восторженно писал Оскар Уайльд: «Старые испанские церкви с их руинами башен, куполов с их резной каменной кладкой, под солнцем техасских прерий, доставили мне трепетное и странное удовольствие».

Музей О’Генри. В этой хибарке с1885 по 1886 гг. О’Генри снимал две комнаты за $6 в месяц. Здесь он написал с десяток рассказов, в том числе и «Туман в Сан-Антонио», «Высочайшая особа», «Санаторий на ранчо»... Повторю два афоризма этого мастера коротких шедевров: «Пиши, как тебе нравится, другого правила для писателя нет», «Истинный искатель приключений не имеет ни цели, ни расчёта».

The Menger hotel. В 1857 году супружеская пара Менджеров – Уитльям и Мэри – открыли в Сан-Антонио двери роскошной гостиницы и назвали отель по своей фамилии – Менджер. В разные годы в The Menger hotel останавливались президенты США, в том числе Улисс Грант, Бенджамин Гаррисон, Уильям Маккинли, Теодор Рузвельт, Уильям Тафт, Вудро Вильсон, Ричард Никсон, Рональд Рейган и даже Билл Клинтон и Джордж Буш-младший. Однако в истории гостиницы особое место занимают не президенты, а 28-летний постоялец, заселившись 19 июня 1882 году. Это был Оскар Уайльд. Во время его лекторского турне по Америке, в маршрут был включен и Сан-Антонио. И как классический «лондонский денди» он выбрал лучшую гостиницу – The Menger. А уже 21 июня знаменитый англичанин в помещении оперного театра читал лекцию о декоративном искусстве. Мэри Менгер, которая заведовала всей кухней, устроила в честь писателя званый ужин и в конце вечера подала заморскому гостю своё диковинное кулинарное изобретение – манговое мороженое.

Речные прогулки по каналам Paseo del Rio (River Walk). Прогулки на местных «гондолах», пожалуй, самый популярный аттракцион Сан-Антонио. Однако гондольеры Сан-Антонио крайне редко напевают «Баркаролу». Мой гондольер, индеец-абориген по имени Джон, вместо песни, подробно рассказывал об истории города и истории River Walk (в переводе – «речная прогулка») и с категоричностью профессионала заявил, что каналы Сан-Антонио уступают только венецианским каналам. Но если сравнить эту «Венецию» на реке с Венецией Адриатического моря, разница окажется примерно такой же, как и разница между ковбойской икрой (основа которой фасоль и разные специи) и икрой зернистой... Хотя следует отметить, что лучшая закуска к водке «Tito’s» – икра ковбойская, а не зернистая.

Панорама Сан-Антонио. Посетить Сан-Антонию и не поужинать во вращающемся ресторане «Башни Америк» (сама башня вместе с антенной высотой в 230 метров), значит, в Сан-Антонио не побывать. Из этого ресторана открывается вид на весь город с птичьего полёта. Официантка Дороти, узнав, что я из Сан-Франциско, спросила меня: «Можно ли сравнить Сан-Франциско с Сан-Антонио?» Я ей с улыбкой ответил: «Можно, если позволительно сравнивать основателя францисканского ордена св. Франциска с его преданным последователем св. Антонием». Дороти улыбнулась в ответ: «И в самом деле, для чего сравнить, ведь у каждого вопроса есть две стороны». Конечно, сравнивать бессмысленно: There are two sides to every story. В том смысле, что у каждой медали есть оборотная сторона. ©US Argus & Raphael Hakopdjanian.

ЧИСТО АМЕРИКАНСКИЙ КОКТЕЙЛЬ

Ирландские монахи в XIV-XV вв. создали виски и во время своей миссионерской деятельности наивно поделились этим секретом с шотландцами. Но шотландцы больше преуспели не в католицизме. Они умудрились улучшить виски и создать свой Скотч, назвав его исконно шотландским продуктом. Монах-бенедиктинец Дом Периньюн однажды воскликнул: «Скорей ко мне, братья! Я попробовал вкус звезд!». Так он возвестил о шампанском!.. А до него, другой монах-бенедиктинец Дон Бернардо Винцелли создал на основе трав всем известный «Бенедиктин». Монахи картезианского ордена дали миру ликёр «Шатрез». Доминиканские монахи – «Мараску»… Священнослужители без устали создавали новые алкогольные напитки и для себя, и для своей паствы. Не обошлось и без баптистского проповедника: Элайдж Крейг в 1789 году, в графстве Бурбон, штат Кентукки, сотворил виски «Бурбон» (сорт виски из кукурузы).  В 1964 году кентуккский «Бурбон» объявили национальным напитком США. А чисто американский коктейль, естественно, – «Олд фешен» (Old Fashioned). Этим коктейлем впервые наслаждались в мужском клубе города Луисвилль, самого крупного в штате Кентукки. Город назвали в 1778 году в честь Людовика XVI. Но даже после казни короля город не только не переименовали, но и не снесли памятник французскому монарху.

Вообще-то, в Луисвилле – на родине Мохамеда Али, немало странностей.

Один из лучших ресторанов города назван «Деревней Идиотов».

В центре города установили позолоченную статую «Давида» Микеланджело.

Чуть подальше – колоссальная бита. В городе производят большинство бит США.

А ещеЛуисвилль, по всей вероятности, единственный город, который законодательно имеет свой официальный коктейль. И этот котейль – «Олд фешен».

В баре луисвилльского отеля «Силбах», пожилой бармен рассказал мне, что в этой гостинице часто останавливался Аль Капоне и всегда заказывал «Олд фешен», смесь «Бурбона» с минеральной водой, с добавлением ангостуры биттер (популярный венесуэльский алкоголь), тростникового сахара, льда в кубиках, с двумя коктейльными вишенками. Пока я готовлю этот полуденный коктейль, не удерживаясь, сразу глотаю вишенки. «Олд фешен» от этого нисколько не страдает! Не страдает, по-моему, и от дольки апельсина. Особенно не страдает, когда, сидя в кресле, слушаю по TV всякие новости о коронавирусе.

7 КРЫЛАТЫХ ФРАЗ ПРИПИСЫВАЕМЫЕ ЗНАМЕНИТОСТЯМ

Путешествие по афоризмам

Русская пословица гласит: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь». Так оно так, однако, подчас, слова вылетают из уст одних, а со временем почему-то приписываются устам другим. Путаница связана, например, с фразой: «Сомоса хоть и сукин сын, но наш сукин сын!» Авторство этой фразы приписывается Франклину Делоне Рузвельту, хотя в архивах президента не найдено ни одного подтверждения. Впрочем, подобные нелестные политические дефиниции вряд ли документируются. К слову, впервые эта фраза появилась, после смерти 32-го президента США, в конце сороковых, в журнале Time. Фраза «Все мы вышли из гоголевской шинели» долгое время приписывалась Ф.Достоевскому. Мнения и на этот счет разделились. Кто-то утверждает, что так говорил Иван Тургенев, кто-то, – что это из статьи французского критика Эженя Вогюэ. Когда речь заходит об Англии, нередко вспоминается Талейран с его убийственно-насмешливой характеристикой туманного Альбиона: «В этой стране свыше 30 сект и всего на всего один соус». И тут имеет место заблуждение. Фраза принадлежит отнюдь не коварному Шарлю Перигору Талейрану, а итальянскому адмиралу и карбонарию Франческо Караччиоли, повешенного за революционную деятельность по приказу другого адмирала Горацио Нельсона. Наверное, не в малой степени приговор был вызван нелестным  кулинарным отзывом о Великобритании. «Так дайте им пирожные!» - вроде произнесла Мария Антуанетта, когда узнала, что бунтующий народ требует хлеба. Но самый дотошный биограф французской королевы леди Антония Фрейзер, опровергает это измышление. По мнению высокочтимой леди похожая фраза была сказана супругой Людовика XIV Марией-Терезой и при других обстоятельствах. «Есть три типа лжи – ложь, гнусная ложь и статистика», –  сие высказывание вносится в копилку марктвеновского остроумия, хотя сам Марк Твен добросовестно ссылался на подлинного автора, британского премьер-министра Бенджамина Дизраэли. «Иногда сигара – это просто сигара», - неужели такое мог сказать любитель сигар Зигмунд Фрейд? Конечно же, нет! Эта фраза, приписываемая ему, появилась через 11 лет после его смерти в журнале «Psychiatry». А ведь известно, самые неправдоподобные слухи о знаменитостях порождаются, когда знаменитости далеки от нашего грешного мира, «Дайте девушке правильную пару туфелек, и она покорит весь мир!» - так, будто бы, говорила Мэрилин Монро. Но фраза тиражируется с января 1980 года, с подачи еженедельника «Family Weekly», а Монро скончалась в 1962. Примеров неточного авторства можно приводить немало. Кстати, впервые словосочетание «крылатое слово» встречается у Гомера. Гомер не раз и в «Илиаде», и в «Одиссее» повторяет: «Он крылатое слово промолвил».

История «Истории лошади»

В произведениях Льва Толстого кони – если не перманентные персонажи, то, во всяком случае, частые: от «беленького маштачка» из «Набега» до кобылы Фру-Фру, пристрелянной Вронским. Словом, порядочный «табун» наберется. Даже описывая беременную жену Андрея Болконского, граф отдает предпочтение лошадиной метафоре: «Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая своё положение, готовилась к привычному галопу кокетства». Но все же главная лошадь Льва Николаевича «частью вороно-пегий» мерин «не менее двух аршин и трех вершков». Да, да, тот самый  Холстомер.

И вот, в который раз «возвратившись» к «Холстомеру», неожиданно обратил внимание на то, что в конце повести стоят отдельные даты: 1861-1863 годы и 1885 год. Хрестоматийно считается, что «ни над одним своим произведением писатель не работал так долго». Так ли это? Лев Толстой принялся за повесть в сложный для себя период очередного отхода от литературы к педагогике (в то время он называл себя все больше приходским учителем, организовал 12 школ, приступил к изданию журнала, работал над «Азбукой»). Однако «отход», слава богу, продолжался недолго. В начале шестидесятых Толстой завершил «Казаков», после – приступил к эпопее «Война и мир»... Во многом можно объяснить, почему была отложена рукопись об «истории лошади» более чем на два десятилетия. Возврат же к давнишнему замыслу – случай из космически-хаотического творчества гениев нередкий! И, тем не менее, вопросов здесь больше, чем ответов. «В истории создания повести «Холстомер» много неясного», – признает большинство критиков. «Когда Толстой начал писать свою «историю лошади» и пытался ли опубликовать ее в 60-е годы? На эти вопросы в литературе о Толстом не удается найти удовлетворительных ответов». Притом, отмечу, что творческая история «истории лошади» в разные годы освещалась специальными работами. (Перечислю лишь некоторые: С. А. Стахович. Как писался «Холстомер», Л. М. Мышковская. Работа Толстого над «Холстомером», Б. М. Эйхенбаум «Холстомер».) А неясности начинаются буквально с первых же строк, с посвящения! То, что «Холстомер» «посвящается памяти М. А. Стаховича» (1819-1859), – дело, конечно же, сугубо авторское. Однако мне показалось странным, что,  к своему посвящению Л.Н.Толстой прилагает еще и пространное примечание. Привожу его полностью: «Сюжет этот был задуман М.А.Стаховичем, автором «Ночного» и «Наездники», и передан автору А.А.Стаховичем». Подобное «посвящение с примечанием» – случай в истории литературных посвящений если не единственный, то уникальный. Акцентирование на «иппологической» специфике М. А. Стаховича – «Ночной» и «Наездники» – в порядке вещей. Однако почему особо отмечается способ, так сказать, трансляции сюжета: «передан автору А.А.Стаховичем», братом М.А.Стаховича (1830-1913), владельцем конного завода, с которым, кстати говоря, Толстой  советовался  по вопросам профессионального коневодства? Примечание к посвящению мне показалось  слишком неестественным и излишне подробным. Да и примечание ли это или объяснительная записка в агентство по авторским правам? Разве одно посвящение, без всяких примечаний, скупого на посвящения Л.Н.Толстого, не подразумевает особую благодарность М. А. Стаховичу за задуманный им, но не осуществленный сюжет? Многое, как мне кажется, проясняется, если вспомнить, что когда в 1886 году впервые был опубликован «Холстомер», англоязычный мир лет десять как зачитывался  «Черным Красавцем» Анны Сьюэлл (первая публикация – 24 ноября 1877 года). К слову, эта книга, наряду с «Робинзоном Крузо» Д.Дефо и «Островом сокровищ» Р.Стивенсона, входила и до сих пор, пожалуй, входит, в непременный набор рождественских подарков для англоязычных детей. И, конечно же, Толстой,  внимательно следивший за мировыми литературными новинками, не мог не знать о существовании «автобиографии лошади» (таков подзаголовок «Черного Красавца»). Уместно здесь в нескольких словах пересказать биографию самой Анны Сьюэлл (1820 –1878). Она родилась в городе Ярмут, в том самом о котором писал  Чарльз Диккенс в «Давиде Копперфильде», в благополучной семье банкира-квакера. Её мать – детская писательница Мэри Райт Сьюэлл (1797-1884). Умело облекая в литературную форму опыт воспитания двух детей – дочери Анна и сына Филиппа, своими дидактическими рассказами была чрезвычайно популярна в середине XIX века. Но если Филипп Сьюэлл (1822–1906) стал преуспевающим инженером-железнодорожником, что в те годы приравнивалось к сегодняшним компьютерщикам, то судьба Анны сложилась драматично. В 14-летнем возрасте ее подстерегла беда: возвращаясь в сильный дождь из школы, она неудачно поскользнулась и переломала обе лодыжки. Девочка была прикована к кровати. А на природу выезжала всегда в коляске и ее верными друзьями стали кони. Анна Сьювел  лихо управляла лошадьми без узды и хлыста, одним только звонким голосом. Со временем стала и удалой наездницей. Привязанность к лошадям ежедневно отражала в своих дневниках. И в 57 лет завершила свою единственную, но знаменитую книгу: Black Beauty Autobiography of a Horse («Черный Красавец». Автобиография лошади), первого в истории мировой литературы романа о лошади. К слову, книга эта разошлась за сто с лишним лет тиражом 30 миллионов экземпляров. А продала она свою рукопись издателю за 40 фунтов стерлингов. Причем своему единственному произведению писательница предпослала тоже посвящение: «Моей дорогой и высокочтимой матери, жизнь которой, не в меньшей степени, чем ее перо, была отдана людям, с нежностью посвящаю эту небольшую книгу». Читая роман мисс Сьюлл о красавце-коне, невольно вспоминается пегий мерин графа Толстого. И дело не только в «лошадиных» подробностях, –  описания выжеребки, оголовья, подпруг, –  сколько в энергетике этих двух произведений. Сравните:  и «Черный Красавец», и «Холстомер» названы по кличке лошадей. Подзаголовки также сходны «Автобиография лошади» – «История лошади». И, наконец, еще об одном совпадении из череды иных совпадений. На сей раз магии числе: Анне Сьюэлл было 57 лет, когда она написала свою юношескую книгу «Черный  Красавец», Лев Толстой в 57 лет завершил евангелического «Холстомера», переделка которого была осуществлена графом в течение нескольких недель 1885 года. Тогда же он говорил, «что после тяжелого труда, многолетних писаний философских статей, начав писать литературную вещь, он легко и вольно чувствует себя и, точно купаясь в реке, размашисто плавает в свободном потоке своей фантазии». Ну и  что же с того? Мало ли сюжетных совпадений в мировой литературе? Немало, но в данном случае следует вновь вернуться и к посвящению, и к датам «Холстомера». И вспомнить фразу критиков: «В истории создания повести «Холстомер» много неясного!» Ведь не исключено, что именно английская «автобиография лошади» напомнила Толстому в 1885 году о его давнем замысле об орловском рысаке. И спустя 8 лет после выхода в свет «Черного Красавца», через 30 лет после дневниковой записи («Хочется писать историю лошади», 1856 г.), он вновь обращается к «Холстомеру». Вот откуда берутся истоки разных дат, а также объяснение о возникновении самой идеи посвящения с примечанием.

            - Может Толстой воспользовался сюжетом Анны Сьюэлл? В литературе часто случается подобное, – помогая мне в очередной раз в моих изысканиях, робко предположила мой давний помощник, референт Публичной библиотеки Сан-Франциско Мелисса Рейли и ринулась было к справочникам по литературным сюжетам.

            - Нетушки, – по-русски вырвалось у меня, но пришлось перейти на английский. - Есть свидетельство, что Лев Николаевич начал писать «Холстомера» в начале 1860-х.

Свидетельство же такое: «Теперь я пишу историю пегого мерина, к осени, я думаю, напечатаю» (май 1863 г. Из письма Фету). Щепетильный  Лев Николаевич понимал, что после публикации «Холстомера» обывательские злопыхатели, ссылаясь на Анну Сьюэлл, могли поднять истеричный вой: «А граф-то «конокрад»!..» Вот почему, предполагаю, и появились две даты и пространное  посвящение с точностью до «передан автору А.А.Стаховичем». Впрочем, следовало бы издать «Черного Красавца» и «Холстомера» – два разных произведения о разных лошадях – под одной обложкой. Нет, не для сравнения. Сравнивать Толстого и Сьюэлл – нет никакого смысла. Однако такое издание, на мой взгляд, не только прояснит неясности в истории создания повести «Холстомер», но и зримо даст понятие о литературном менталитете Англии и России второй половины XIX века. Кстати, в Нью-Йорке давно вышел 256-и страничный сборник для детей Horse Stories («Лошадиные истории»), куда включили около 20 разных повестей и рассказов о лошадях, в том числе и «Черный Красавец» с «Холстомером» (в английском переводе Strider: the story of a horse). Такое вот литературное путешествие.

РЕСТОРАН С ВИДОМ НА ОКЕАН

Панорама Сан-Франциско с Твин-Пикс.

В яс­ную по­го­ду с вер­ши­н Т­вин-Пикс (пи­ки-Близ­не­цы) от­кры­ва­ет­ся па­но­ра­ма на Сан-Фран­ци­ско. Рань­ше эти две вер­ши­ны на­зы­ва­лась по-ис­пан­ски Los Pechos de la Chola (в пере­во­де – «грудь юной ин­ди­ан­ки»). Шо­ки­ру­ю­щее на­зва­ние ко­ро­би­ло слух благовоспитанных го­ро­жан, и по их тре­бо­ва­нию пи­ки пе­ре­име­но­ва­ли в ней­т­раль­ных Близне­цов. На этих вы­сотах установлена, на­по­ми­на­ю­щая ги­гант­ско­го ро­бо­та 290-метровая те­ле­ви­зи­он­ная оран­же­во-бе­лая баш­ня Су­т­ро. Баш­ня на­зва­на по име­ни Адоль­фа Су­т­ро (1830 –1898) – миллионера, зе­м­ле­вла­дель­ца, ме­ст­но­го фи­лан­тро­па.

Те­ле­ви­зи­он­ная баш­ня Су­т­ро.

Ев­рей-иммигрант из Прус­сии, прие­хав в Ка­ли­фор­нию в са­мый раз­гар «зо­ло­той лихорадки» без гро­ша в кар­ма­не, на­чал свою карь­е­ру с про­да­жи си­гар. Но пыт­ли­во­го юно­шу не устраивала бу­дущ­ность табачного торговца. Су­т­ро при­нял­ся за самообразование: днем прода­вал га­ван­ские си­га­ры, а по но­чам грыз гра­нит на­у­ки. В ито­ге он до­бил­ся дол­ж­но­сти гор­но­го ин­же­не­ра. 

Адоль­фа Су­т­ро (1830 –1898)

Высококвалифицирован­ный спе­ци­а­лист, пусть и са­мо­уч­ка, ус­пеш­но по­стро­ил восьмикиломет­ро­вый тон­нель на севере Не­ва­ды. На этом, как говорят, и сде­лал себе доброе имя, и за­ра­бо­тал пер­во­на­чаль­ный ка­пи­тал. Ки­пу­чая энер­гия, слава бла­го­де­те­ля, привязанность к но­вой ро­ди­не и, ко­не­ч­но же, не­ма­лые сбереже­ния способство­ва­ли то­му, что он стал 24-м мэ­ром Сан-Фран­ци­ско (1894–1896 гг.). Он никогда не был популистом, может именно поэтому и был популярен. (Популизм и популярность – антитезы, о которой мало догадываются современные политики.) Но и это­го бы­ло ему ма­ло. Он ре­шил уди­вить всю Аме­ри­ку и по­стро­ил... ба­ни.

Бани Сутро.

Эти ба­ни на са­мом бе­ре­гу Ти­хо­го оке­а­на ста­ли настоящим тех­ни­че­с­ким чу­дом того времени. На со­хра­нив­ших­ся старых фо­то­гра­фи­ях они напоминают ба­ни рим­ских патрициев: ан­фи­ла­ды ко­лонн, фонтаны, скульп­ту­ры, де­ре­вья и цве­ты... Шесть бас­сей­нов под кры­тым ку­по­лом позволяли го­ро­жа­нам пле­скать­ся в те­п­лой во­де круг­лый год. Кажется, Су­т­ро меч­тал возве­с­ти свой Сан-Су­си (в переводе с французского «без забот», дво­рец прус­ских королей в По­стда­ме) на Ти­хо­оке­ан­ском по­бе­ре­жье. От­ча­с­ти ему это удалось! В пар­ке Сутро сто­я­ло ров­но 100 скульп­тур (со­хра­ни­лось се­го­д­ня толь­ко два камен­ных льва у входа да сильно поврежденная скульптура богини охоты Дианы). По­с­ле по­строй­ки те­а­т­ра на 3000 мест раз­мах Адоль­фа Су­т­ро по­ра­зил да­же видав­ших ви­ды толсто­су­мов. А его вилла на уте­се – Cliff House с ви­дом на бе­ле­сые Seal Rock («кам­ни морских львов») – стала пред­ме­том завис­ти мно­гих ка­ли­фор­ний­ских миллионе­ров. Om­nia orta ca­dunt («Все, что воз­ни­к­ло, гибнет»), ска­зал как-то боль­шой почи­та­тель рим­ских бань, исто­рик Сал­лю­стий. В 1966 году ба­ни Су­т­ро сго­ре­ли – ос­та­лись ру­и­ны, сход­ст­во ко­то­рых с ан­ти­ч­ны­ми сегодня по­ра­зи­тель­но.

Руины бань Сутро.

А Клифф-Ха­ус, по­с­ле ря­да реконструк­ций, переобору­до­ва­ли в ресто­ран. Со временем и парк Су­т­ро при­шел в за­пу­с­те­ние, прав­да, сохранились сте­ны рос­кош­но­й виллы. По­том­кам, да и бу­ду­щей ис­то­рии Сан-Франциско, им­ми­грант из Прус­сии завещал свое имя, имя бес­ко­ры­ст­но­го бла­го­де­те­ля и энер­ги­ч­но­го фи­лан­тро­па. Имя, которое ча­с­то по­в­то­ря­ет­ся на то­по­гра­фи­че­с­кой кар­те города и да­же при­сво­е­но библиотеке, основу которой составила богатая коллекция Сутро, в которой можно найти всё о Калифорнии и многое об Америке. Более того, он считается отцом округа Ричмонда, где сегодня проживает основная часть иммигрантов из бывшего СССР.  

Ресторан «Клифф Хаус», о котором Айседора Дункан писала, что это самый роскошный в Сан-Франциско. Правда, писала она в 1917 году. И нередко ужиная там, в какой-то степени разделяю ее мнение.