История «Истории лошади»

В произведениях Льва Толстого кони – если не перманентные персонажи, то, во всяком случае, частые: от «беленького маштачка» из «Набега» до кобылы Фру-Фру, пристрелянной Вронским. Словом, порядочный «табун» наберется. Даже описывая беременную жену Андрея Болконского, граф отдает предпочтение лошадиной метафоре: «Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая своё положение, готовилась к привычному галопу кокетства». Но все же главная лошадь Льва Николаевича «частью вороно-пегий» мерин «не менее двух аршин и трех вершков». Да, да, тот самый  Холстомер.

И вот, в который раз «возвратившись» к «Холстомеру», неожиданно обратил внимание на то, что в конце повести стоят отдельные даты: 1861-1863 годы и 1885 год. Хрестоматийно считается, что «ни над одним своим произведением писатель не работал так долго». Так ли это? Лев Толстой принялся за повесть в сложный для себя период очередного отхода от литературы к педагогике (в то время он называл себя все больше приходским учителем, организовал 12 школ, приступил к изданию журнала, работал над «Азбукой»). Однако «отход», слава богу, продолжался недолго. В начале шестидесятых Толстой завершил «Казаков», после – приступил к эпопее «Война и мир»... Во многом можно объяснить, почему была отложена рукопись об «истории лошади» более чем на два десятилетия. Возврат же к давнишнему замыслу – случай из космически-хаотического творчества гениев нередкий! И, тем не менее, вопросов здесь больше, чем ответов. «В истории создания повести «Холстомер» много неясного», – признает большинство критиков. «Когда Толстой начал писать свою «историю лошади» и пытался ли опубликовать ее в 60-е годы? На эти вопросы в литературе о Толстом не удается найти удовлетворительных ответов». Притом, отмечу, что творческая история «истории лошади» в разные годы освещалась специальными работами. (Перечислю лишь некоторые: С. А. Стахович. Как писался «Холстомер», Л. М. Мышковская. Работа Толстого над «Холстомером», Б. М. Эйхенбаум «Холстомер».) А неясности начинаются буквально с первых же строк, с посвящения! То, что «Холстомер» «посвящается памяти М. А. Стаховича» (1819-1859), – дело, конечно же, сугубо авторское. Однако мне показалось странным, что,  к своему посвящению Л.Н.Толстой прилагает еще и пространное примечание. Привожу его полностью: «Сюжет этот был задуман М.А.Стаховичем, автором «Ночного» и «Наездники», и передан автору А.А.Стаховичем». Подобное «посвящение с примечанием» – случай в истории литературных посвящений если не единственный, то уникальный. Акцентирование на «иппологической» специфике М. А. Стаховича – «Ночной» и «Наездники» – в порядке вещей. Однако почему особо отмечается способ, так сказать, трансляции сюжета: «передан автору А.А.Стаховичем», братом М.А.Стаховича (1830-1913), владельцем конного завода, с которым, кстати говоря, Толстой  советовался  по вопросам профессионального коневодства? Примечание к посвящению мне показалось  слишком неестественным и излишне подробным. Да и примечание ли это или объяснительная записка в агентство по авторским правам? Разве одно посвящение, без всяких примечаний, скупого на посвящения Л.Н.Толстого, не подразумевает особую благодарность М. А. Стаховичу за задуманный им, но не осуществленный сюжет? Многое, как мне кажется, проясняется, если вспомнить, что когда в 1886 году впервые был опубликован «Холстомер», англоязычный мир лет десять как зачитывался  «Черным Красавцем» Анны Сьюэлл (первая публикация – 24 ноября 1877 года). К слову, эта книга, наряду с «Робинзоном Крузо» Д.Дефо и «Островом сокровищ» Р.Стивенсона, входила и до сих пор, пожалуй, входит, в непременный набор рождественских подарков для англоязычных детей. И, конечно же, Толстой,  внимательно следивший за мировыми литературными новинками, не мог не знать о существовании «автобиографии лошади» (таков подзаголовок «Черного Красавца»). Уместно здесь в нескольких словах пересказать биографию самой Анны Сьюэлл (1820 –1878). Она родилась в городе Ярмут, в том самом о котором писал  Чарльз Диккенс в «Давиде Копперфильде», в благополучной семье банкира-квакера. Её мать – детская писательница Мэри Райт Сьюэлл (1797-1884). Умело облекая в литературную форму опыт воспитания двух детей – дочери Анна и сына Филиппа, своими дидактическими рассказами была чрезвычайно популярна в середине XIX века. Но если Филипп Сьюэлл (1822–1906) стал преуспевающим инженером-железнодорожником, что в те годы приравнивалось к сегодняшним компьютерщикам, то судьба Анны сложилась драматично. В 14-летнем возрасте ее подстерегла беда: возвращаясь в сильный дождь из школы, она неудачно поскользнулась и переломала обе лодыжки. Девочка была прикована к кровати. А на природу выезжала всегда в коляске и ее верными друзьями стали кони. Анна Сьювел  лихо управляла лошадьми без узды и хлыста, одним только звонким голосом. Со временем стала и удалой наездницей. Привязанность к лошадям ежедневно отражала в своих дневниках. И в 57 лет завершила свою единственную, но знаменитую книгу: Black Beauty Autobiography of a Horse («Черный Красавец». Автобиография лошади), первого в истории мировой литературы романа о лошади. К слову, книга эта разошлась за сто с лишним лет тиражом 30 миллионов экземпляров. А продала она свою рукопись издателю за 40 фунтов стерлингов. Причем своему единственному произведению писательница предпослала тоже посвящение: «Моей дорогой и высокочтимой матери, жизнь которой, не в меньшей степени, чем ее перо, была отдана людям, с нежностью посвящаю эту небольшую книгу». Читая роман мисс Сьюлл о красавце-коне, невольно вспоминается пегий мерин графа Толстого. И дело не только в «лошадиных» подробностях, –  описания выжеребки, оголовья, подпруг, –  сколько в энергетике этих двух произведений. Сравните:  и «Черный Красавец», и «Холстомер» названы по кличке лошадей. Подзаголовки также сходны «Автобиография лошади» – «История лошади». И, наконец, еще об одном совпадении из череды иных совпадений. На сей раз магии числе: Анне Сьюэлл было 57 лет, когда она написала свою юношескую книгу «Черный  Красавец», Лев Толстой в 57 лет завершил евангелического «Холстомера», переделка которого была осуществлена графом в течение нескольких недель 1885 года. Тогда же он говорил, «что после тяжелого труда, многолетних писаний философских статей, начав писать литературную вещь, он легко и вольно чувствует себя и, точно купаясь в реке, размашисто плавает в свободном потоке своей фантазии». Ну и  что же с того? Мало ли сюжетных совпадений в мировой литературе? Немало, но в данном случае следует вновь вернуться и к посвящению, и к датам «Холстомера». И вспомнить фразу критиков: «В истории создания повести «Холстомер» много неясного!» Ведь не исключено, что именно английская «автобиография лошади» напомнила Толстому в 1885 году о его давнем замысле об орловском рысаке. И спустя 8 лет после выхода в свет «Черного Красавца», через 30 лет после дневниковой записи («Хочется писать историю лошади», 1856 г.), он вновь обращается к «Холстомеру». Вот откуда берутся истоки разных дат, а также объяснение о возникновении самой идеи посвящения с примечанием.

            - Может Толстой воспользовался сюжетом Анны Сьюэлл? В литературе часто случается подобное, – помогая мне в очередной раз в моих изысканиях, робко предположила мой давний помощник, референт Публичной библиотеки Сан-Франциско Мелисса Рейли и ринулась было к справочникам по литературным сюжетам.

            - Нетушки, – по-русски вырвалось у меня, но пришлось перейти на английский. - Есть свидетельство, что Лев Николаевич начал писать «Холстомера» в начале 1860-х.

Свидетельство же такое: «Теперь я пишу историю пегого мерина, к осени, я думаю, напечатаю» (май 1863 г. Из письма Фету). Щепетильный  Лев Николаевич понимал, что после публикации «Холстомера» обывательские злопыхатели, ссылаясь на Анну Сьюэлл, могли поднять истеричный вой: «А граф-то «конокрад»!..» Вот почему, предполагаю, и появились две даты и пространное  посвящение с точностью до «передан автору А.А.Стаховичем». Впрочем, следовало бы издать «Черного Красавца» и «Холстомера» – два разных произведения о разных лошадях – под одной обложкой. Нет, не для сравнения. Сравнивать Толстого и Сьюэлл – нет никакого смысла. Однако такое издание, на мой взгляд, не только прояснит неясности в истории создания повести «Холстомер», но и зримо даст понятие о литературном менталитете Англии и России второй половины XIX века. Кстати, в Нью-Йорке давно вышел 256-и страничный сборник для детей Horse Stories («Лошадиные истории»), куда включили около 20 разных повестей и рассказов о лошадях, в том числе и «Черный Красавец» с «Холстомером» (в английском переводе Strider: the story of a horse). Такое вот литературное путешествие.