ГЕРКУЛЕСОВЫЙ СТОЛБ ПОЛУАНКЛАВА

Ох уж эта Англия, владычица морей!.. Одних только заморских территорий у Великобритании больше дюжины: от тропически-диковинных Тёркс и Кайкоса до средиземноморской твердыни Гибралтар. Я несколько лет назад побывал на островах Тёркс и Кайкос, что в Вест-Индии. Топоним Тёркс появился на карте мира по принципу  акына Джамбула Джабаева: что вижу – то пою. Алые цветы, растущих на этом архипелаге редких кактусов (по-научному – Cephalocereus millspaqhii), ассоциировались у простосердечных первооткрывателей с турецкими фесками, которые, как известно, первыми стали носить не турки, а марокканцы в Фесе. Замечу попутно: кактус больше напоминает фаллос, поэтому его чаще называют Dildo cactus («Кактус-фаллоимитатор»), что точнее соответствует форме растения.

Dildo cactus («Кактус-фаллоимитатор»).

В том, что в Атлантическом океане есть остров Тёркс, турки ничуть неповинны. Случайное в топонимике встречается сплошь да рядом. В географии – случай на случае сидит и случаем удачливо погоняет. Случай же, завещали нам древние римляне, наставник для неразумных. Да и русская пословица предупреждает: случайные слова – что орехи без ядра. Моя преамбула обращена, главным образом, тем, мягко говоря, горе-историкам-географам, которые в будущем, эдак лет через сто-двести, зацепившись за топоним «Тёркс», отметят «документально подтвержденное присутствие» янычар на Карибах задолго до Христофора Колумба. И еще одну несправедливость хочется отметить, на сей раз из минералогии. Океан вокруг тех островов бирюзовый, что по-английски turquoise – в переводе нечто вроде турецкого камня. Но почему англичане, купно с остальными европейцами, так величают бирюзу, – минерал родом из Персии, чье имя означает на персидском «победоносный», – разобраться сложно, даже приближаясь на кораблике «Тере Моана» класса люкс к берегам Европы.

Бирюза островов Тёркс и Кайкос.

Проплывая в три часа ночи мыс испанского Трафальгара (на арабском – «пещерный мыс») с его маяком, подающем мигающие сигналы с пятидесятиметровой высоты, мысленно перенесся на Трафальгарскую площадь Лондона (лондонцы, наверно, и не подозревают, что могут связать два слова по-арабски), и вспомнил мелодраму «Леди Гамильтон» c Вивьен Ли и Лоуренсом Оливье. Мелодрама поздней ночью – не самый лучший спутник в путешествии. Даже если ее герой-любовник победитель трафальгарского сражения вице-адмирал королевского флота Горацио Нельсон. Куда соблазнительнее вглядываться в океанскую даль. Суденышко с 156 пассажирами играючи неслось к Гибралтарскому проливу. Ранним утром, сквозь дымку показались смутные очертания марроканского Танжера, основанного  по древнегреческому мифу великаном Антеем, которого Геракл, подняв над землей, задушил. Отчетливее проступала испанская Тарифа, с мысом Марроки, самой южной точки континентальной Европы. И, наконец, кораблик, по-английски попрощавшись с Атлантическим океаном, вошел в теснину, отделяющую Европу от Африки. Справа замаячила марокканская гора Джебель-Муса, слева, словно вынырнув из волн, – гигантская скала, Гибралтарская.

Панорама Гибралтара.

Страсть переименовывать топонимы вносит и внесет еще немало путаницы в историю. Финикийцы называли эти крайние мысы Средиземного моря столпами Мелькарта, греки – столпами Геракла, римляне – Геркулесовыми столбами. Арабы тоже решили их переименовать: в Африке – гора Джебель-Муса (гора Мусы), в честь полководца Мусы-ибн-Нусайра. Гибралтар – во славу арабского военачальника Тарика ибн Зияда – «Джебель-Тарик» (гора Тарика). В ходе Реконкисты, «джебельтарик» трансформировали на испанский лад – Гибралтар. На трехсотлетии заморской территории Гибралтар, один британский консерватор изрек: «Это очень важная дата. Триста лет в составе Великобритании, что намного больше, чем в составе Испании». Напомню, в составе Испании – всего на 60 лет меньше. Сомнительный довод! Ведь тот же Гибралтар находился под игом мавров 751 год. Ну, что требовать от современных политиков, которые в угоду меткого словца, не вникают в историю, чреватую, как известно, воспроизведением. Испанские политики мало в чем уступают своим английским коллегам. Они не перестают оспаривать Гибралтар у англичан, забывая, что на марроканском берегу, владеют полуанклавами – Сеутой (19 кв.км, почти в три раза больше Гибралтара), Мелильей и еще целым рядом островов.

Ввоз не более 2000 сигарет.

 «Тере Моана» без всякого напряжения причалила к гибралтарскому порту. Первое же предупреждение порта прибытия: ввоз не более 2000 сигарет. У меня с собой была пачка Danhill-а (20 сигарет), так что, не опасаясь штрафных санкций, беспрепятственно направился к старому городу, с которого начинается «Солнечное побережье» (простирается аж до испанской Малаги). Не путать с болгарским Слънчев брягом, хотя не спутается: «дистанции огромного размера», к сожалению, не в пользу болгарских братушек. Сужу как очевидец.   

Океанская деревня.

Ocean Village – «Океанская деревня», – самая роскошная часть Гибралтара, изящно прикорнула к заливу. Гибралтарцы народ зажиточный, большинство владеют собственными домами на склонах скалы, а некоторые предпочитают жить в шикарных апартаментах. Войдя в главные ворота некогда неприступной крепости, взял ориентир на знаменитую скалу.

Главные ворота Гибралтара.

В старом городе английский принцип «мой дом – моя крепость» – прижился и на самом краю Пиренейского  полуострова. Хотя, Гибралтар – амальгама британского, испанского, генуэзского и мавританского наследий. Точка соприкосновения Европы, Азии и Африки, но эта «точка» непосредственно граничит только с автономным испанским сообществом Андалусией.

Некогда караульное помещение у крепостной стены превратили в общественный туалет.

Сегодня крошечному Гибралтару отведен рекорд одной из густонаселенных  в мире. Жители, а их чуть больше 30000, основательно переняли стиль «туманного Альбиона», однако разбавили этот стиль с отчаянной средиземноморской ленцой. Такой вот англо-испанский коктейль. При этом в городе удивительно равное количество мужчин и женщин. Бережет слабый пол пол сильный, ох и бережет! Хоть и леди здесь не просто темпераментные, а жгучие!.. Язык гибралтарцев поначалу напомнил мне английский во флоридском Майями: своего рода спанглиш. Но иногда очень трудно понять речь-гибрид: смесь британского английского с густым диалектом андалузского испанского. Гибралтарцы называют себя и свой язык  Llanito или Yanito, что означает «люди маленькой равниной страны». Этнические группы, помимо англичан и испанцев, составляют итальянцы, мальтизийцы, португальцы, немцы, северо-африканцы, а также индусы, французы, австралийцы, китайцы, японцы, поляки и датчане. А многие андалузцы из Испании едут на работу в Гибралтар. Что ж, это и есть крошечная модель Евросоюза!

Куль королевы. Елизавета II в бронзе...

и Елизавета II на полотне.

Да и Гибралтар – единственная колония в составе Евросоюза, правда, нисколько не ощущая колониального гнета. Признаться, колония колонией, но живет заморская территория намного лучше многих независимых государств EU. Символы Гибралтара – замок и ключ. Таксист объяснил мне эти символы с особым пафосом: «Мы – замок неприступный, ключ к которому хранится в самом замке. Попробуй выкрасть!.. И ни на какой кондоминиум с Испанией не согласны. Да будет благословенна королева!». Культ английской королевы на Гибралтаре, мне показался, в разы сильнее, чем на островах Тёркс и Кайкос. Уникален и аэропорт Гибралтара, его полоса выложена из искусственной насыпи на воде. Тесно, очень тесно Гибралтару, но зато привольно и обеспеченно.

В Гибралтар – только авиалиниями «Монарх».

Дорогу к скале (я побывал только на одном из Геркулесовых столбов, европейском) вела главная улица города Мейн-стрит, и тут на глаза попалась таверна «Сердитый монах» (The Angry Friar). Однако это заведение так и подмывало  назвать «Сердитым фраером». Объясню, почему. Заказав себе национальное блюдо Гибралтара – раскаленную калентиту (куриный пирог), видоизмененную итальянскую фаринату, запив её ледяной кружкой эля, я спросил официанта: «А с чего сердился у вас монах? Всё и вкусно, и чисто. Фраером в кулинарии был монах, фраером», – пожилой официант не разобравшись в игре слов (русское «фраер» и английское friar звучит почти одинаково), на всякий случай дружески кивнул и серьезно ответил: «Один монах вкусно отобедал в этом ресторане и сильно рассердился на собственное обжорство!». Так ли это или не так, не стану утверждать, но подмечу, что гибралтарцев врасплох не застать.

Монахи тоже сердятся.

Заглядываясь на местных красоток (не забывайте, что Мисс мира 2009 года Кайане Алдорино родом из Гибралтара), набрел на католический собор св. Марии XVI века. Подавляющее большинство гибралтарцев (74%) – католики, есть и протестанты, и евреи, и мусульмане. Но что-то не приметил англиканскую церковь.

Мусульманки Гибралтара.

В 1995 году король Саудовской Аравии Фахда подарил городу мечеть Ибоагим аль-Ибрагим, стоимостью в 5 миллионов английских фунтов стерлингов. Эта мечеть, самая крупная в Европе, возвышается на Европа-пойнт – некогда фортификации мавров и испанцев. В мечети разместилась школа, библиотека, лекционный зал. Мусульманское население Гибралтара составляет по разным подсчетам 4% -7% от общего числа жителей города. Но это не предел. На Европа-пойнт  находится и старый маяк, модернизированный в самом конце XX века, и святыня – храм Богородицы Европы XV века. При этом патроном Гибралтара считается Бернард Клервойский, так как мавры навсегда покинули Гибралтар в день этого самого святого. Анналы сообщают, что сей святой был идеологом Крестового похода против славян.

Молчат пушки давно, уже лет двести.

Но Испания никак не смирится с тем, что Гибралтар английский.

Две площади Гибралтара Большая Казематская и Джона Макинтош (не путать с Чарльзом Макинтошем, создателем непромокаемого плаща), вполне достаточны для города. На первой располагаются пабы, бары, рестораны, на второй – парламент и Сити-холл. Джон Макинтош – успешный предприниматель и известный меценат, родился в Гибралтаре и большую часть жизни провел на родине. Хотя мог переехать в Лондон: финансы позволяли. А вот наследник  Джона Леннона, сын от его первой жены Синтии, – Джулиан Леннон, рок-музыкант и фотограф создал в Гибралтаре Julian Lennon’s Beatles Exhibition. Ведь Джон Леннон и Йоко Оно 20 марта 1969 года расписались в Гибралтаре, в английском консульстве. Вспомните The Ballad of John & Yoko в исполнении The Beatles. Да и Элвис Пресли когда-то пел: My footsteps may falter/ My eyes may grow dim/ But He’s my GIBRALTAR/I’m trusting in Him. Надеюсь, слова песни не нуждаются в переводе.

 «Прекрасная британская еда на вынос!» - гласит вывеска.

Где же такую британскую еду откопали? Даже в Лондоне ее нет!

Полуанклав Гибралтар считается богатейшим в Европе и имеет одну из лучших образовательных систем. Местное правительство оплачивает обучение своих молодых земляков и в Англии. Образованностью здесь не кичатся, а блистают. Те, кто внимательно читал «Улисс» Джеймса Джойса, помнят, что жена главного персонажа Леопольда Блума, оперная певица Молли Блум, коварно изменившая ему, была родом из Гибралтара, о чем на всякий случай напоминает памятник, посвященный литературной героине перед одним гибралтарским домом, где по фантазии писателя, она жила. Но я что-то не приметил  памятника Генри Кери, немаловажного автора для английской литературы, который прославился своим переводом «Божественной комедии» Данте. К слову, этот перевод считается одним из лучших. Нет и статуи Уильяма Пенни, коренного гибралтарца, физика и математика, «отца» английской атомной и водородной бомб. Говорю же, не кичатся, а блистают!

Главная улица Гибралтара – Мейн-стрит.

На одной тенистой улочке, ошалев от жары (в Гибралтаре 300 солнечных дней в году), зашел в кафе и заказал кофе «Гибралтар». А какое еще прикажете пить в Гибралтаре? Официантка недоуменно взглянула на меня. Пришлось объяснить: «Кофе «Гибралтар» – экспрессо, с небольшим добавлением горячего молока. Такой напиток получил название в Сан-Франциско, где я живу». Она лукаво улыбнулась и тут же выпалила: «Нет проблем! Я принесу вам экспрессо и горячее молоко. Добавляйте молока сколько душе угодно!». Душе было угодно ложечку. Глотнув сан-францисский кофе по названию «Гибралтар», благодарно подмигнув официантке, поплелся под палящим солнцем к фуникулеру.

Жарко!.. Даже на высоте 426 метров, ведь до Африки рукой подать, всего 13 км.

Гибралтар  был удобным плацдармом для покорения Испании и Европы. На испанских и португальских землях мавры основали Кордовский эмират. Тогда же приступили к строительству мавританского замка, с башней Памяти. Часть замка до 2010 года была тюрьмой, а сегодня – одна из главных достопримечательностей Гибралтара. И за что только сажают в гибралтарскую темницу? Неужели за ввоз более 2000 сигарет? Не только. Контрабандисты особо облюбовали «Англию на берегу Средиземноморья». Достопримечательностей в Гибралтаре, который к тому же признан международным центром парусного спорта, немало: бани мавров, пещера святого Михаила, тоннели, шесть пляжей, музеи... У уникальной скалы – много уникального. Но главное – скала. Вагончик фуникулера за шесть минут поднял меня на вершину, откуда открылась умопомрачительная панорама на Гибралтарский залив, Средиземное море, и испанский порт Альхесирас. Когда-то сюда добирались на мулах. Так было во времена Марк Твена и Жюль Верна. Но славу богу, мулов заменил фуникулер, который в англоязычных странах упорно называют канатной кабиной.

На мой взгляд, самая главная достопримечательность Гибралтара – аура Гибралтара. Ощущение того, что стоишь на самом краю моря, моря посреди Земли, на берегах которых возникли древнейшие цивилизации.  

My House is my Castle (Мой дом – моя крепость») - английский принцип прижился на самом краю Пиренейского  полуострова.

Сменит ли Гибралтар английскую корону на испанскую, всё это зависит, как меня уверяли, не от общественного мнения. К слову, по итогам  референдума в конце 60-х прошлого века за выход из состава Великобритании проголосовало всего 44 гражданина, против – 12000. Сразу после такого неутешительного результата, разобиженный генерал Франко закрыл испанскую границу с Гибралтаром, но король Хуан Карлос I лет через десять отменил волюнтаризм диктатора.

Традиционный королевский почтовый ящик, но на сиесту единственная почта закрывается с мадридской точностью.

Второй референдум 2002 года мало что изменил в политических пристрастиях: 98,5% выразили горячее желание оставаться в прежнем статусе. Хоть это и смешно, и неправдоподобно, но судьба заморской территории Великобритании зависит от... приматов. Да, да, от приматов!

Магот или макака – единственная обезьяна, живущая в Европе на воле,

да и то только в Гибралтаре.

И это не опечатка. Уинстон Черчилль, например, страшно заволновался во время Второй Мировой войны (!), когда ему доложили, что популяция обезьян на Гибралтаре резко сократилась. Легендарный  премьер-министр в военную годину приказал срочно заняться обезьяним вопросом. Повод для такого беспокойства был. Повод суеверный. Мне на вершине скалы, старый гибралтарец поведал давнее предание. Будто бы Гибралтар останется британским до тех пор, пока жива на скале хоть одна макака магот. Как они попали на Гибралтар из Марокко, ученые спорят до сих пор. И почему государственное устройство этой заморской территории ставится в прямую зависимость от бесхвостых узконосых обезьян, никто толком не знает. Марк Твен, пожалуй, единственный американский писатель, оставивши подробное описание своих путешествий, писал: «Разумеется, гибралтарские обезьяны могли бы, если бы захотели, отправиться в Испанию, и без сомнения они этого хотят, – следовательно, как мило, как самоотверженно с их стороны цепляться за этот скучный утёс». Впрочем, маготы  успешно переняли у политиков некоторую «предвыборную» назойливость. Они без робости подходят к туристам, протягивают им лапки, а то и просто скачут вокруг людей, издавая странные, но мелодичные звуки. Часто прыгают на вагончик фуникулера. Их отгоняют криками рабочие, обслуживающие канатку. Отгоняют предупредительно, помня, что за причинение маготам вреда налагается штраф в 4000 фунтов стерлингов. Это  предание послужила сюжетом и для сатирического рассказа Жюль Верна «Джи Бралтар».

Охраняя заморскую территорию Великобритании нелишне помнить: нужен глаз да глаз. 

Тем более, что недавно испанские пограничники, преследуя контрабандистов, вторглись в территориальные воды Гибралтара, вызвав недовольство британского правительства.  

Жара все усиливалась. Я на прощание  взглянул на простор с птичьего полета, а еще точнее, с полета Джеймса Бонда в фильме «Искры из глаз» (1987 год), в котором он, «во славу Её Королевского Величества», парил над Гибралтаром.

Через шесть минут я оказался в городе. Гибралтарцы в те часы традиционно наслаждались испанской сиестой. Когда я проходил мимо кафе на безлюдной тенистой улочке, заметил грифельную дощечку с надписью: «Только у нас! Кофе «Гибралтар»». Официантка оказалась прилежной и предприимчивой ученицей.  

Панорама на Гибралтарский залив, Средиземное море, и испанский порт Альхесирас.

Текст и фото ©US Argusи Рафаэль Акопджанян.